Антон Геннадьевич Горбунов считает себя коренным тулунчанином, хотя родился в Белово Кемеровской области, а отец родом из Качугского района, мама – уроженка села Галдун Тулунского района. Путевку в большую жизнь получил здесь, в Тулуне. Окончил школу и поступил в Иркутский политех, откуда по распределению уехал в Тюменскую область, как нефтяник по специальности. Вновь вернулся в Иркутскую область для работы в Иркутской нефтяной компании. А теперь уже пять лет, как живет в Красноярске, занимается разработкой нефтяного месторождения. Очень перспективного месторождения, с запасами нефти в 500 миллионов тонн. Месторождение расположено на севере Красноярского края, за полярным кругом. Туда и приходится вылетать в командировки. Должность у Антона Геннадьевича – главный специалист по проектированию магистральных путепроводов, проектированию станций. Работа сложная, но интересная. Не во вред основному занятию А.Г. Горбунов занимается еще одним важным для себя делом – изучением Сибири, туризмом.
А началось это увлечение в апреле 2007 года, когда он решил сделать своей будущей жене романтическое предложение. Тогда он работал в Иркутске. Решил соригинальничать: вышел на ребят, которые занимаются альпинизмом, и попросил их провести их с подругой на одну из вершин Саянских гор, расположенную близ Аршана в Бурятии. «Вышли мы тогда на вершину этой горы, и на высоте около 2,5 километров я сделал сей любимой предложение – выйти замуж за меня. Вокруг такой простор, такой обворожительный вид! Такая романтика, такие чувства! В общем, она согласилась. А я тогда впервые побывал в горах и привязался к ним, – делится своими воспоминаниями с нами Антон Геннадьевич во время недавнего посещения редакции нашей газеты. – После этого восхождения в горы я ещё выезжал в Бурятию со своими родственниками и ходил в туристические походы по Восточным Саянам. В какой-то момент удалось выйти на заслуженного путешественника России – нижнеу-динца, Алексея Степановича Ускова. Он познакомил меня с ребятами из Тофаларии, и они мне предложили путешествие по этому удивительному краю на оленях. Тогда мы дошли до границы с Тувой. Это было в прошлом году наша цель была – пройти по маршрутам, которые описывал в книге «Путешествие по карагасам» Бориса Чудинова. И мы это сделали, дошли до стойбищ, которые располагаются на границе с Тувой. Это была первая такая экспедиция. После нашей летней экспедиции попытался разобраться с вопросом, где проходили караванные дороги через Тофаларию. Материалов, где бы точно было указано, что такие дороги существовали, пока не обнаружил. Но нашел источники, где о них упоминается косвенно.
Например, в книге «Колчак» Павла Зырянова. Кстати, о белогвардейцах, которые от советской власти уходили через Тофаларию, есть упоминание в книге «Путешествие о Карагассии», изданной в 1931 году: Есть и другая информация: В один из осенних дней 1648 года застучали топоры, и венец за венцом стали подниматься первые острожные постройки. Встал на высоком берегу таежной реки Удинский острог – государству русскому опора, землям его новым защита. Монгольские отряды проникали сюда по караванным тропам через Саяны, грабили местные народы, угрожали соседним землям. Но на их пути встал острог, и коренное население западного Прибайкалья получило надежную защиту и опору. Благодаря этому ускорился процесс присоединения местных земель к русскому государству. И вообще, заселение берегов р. Уды шло медленно, основную массу населения составляли буряты, с которых брали ясак. Буряты кочевали не только в поисках пастбищ, но и чтобы скрыться от сдачи ясака. Их возвращали, заставляли платить, даже брали заложников (аманатов). Иногда беглецы уходили в Монголию старой дорогой бурятских беглецов и монгольских завоевателей. Эта дорога называлась «тропою Чингиз-Хана».Посещение монголами Присаянья наложило отпечаток на названия отдельных мест района, например, река Чело-Монго монгольского происхождения.Упоминается о тропе Чингисхана и в книге Сартакова С.В. «Хребты Саянские»
Самолюбив и непокорен был богатырь Чалот. Надвинув на брови тяжелую шапку, бродил он среди сухих степей и пустынь. Острым мечом крушил гранитные плечи нападавших на него врагов-великанов и разбрасывал их по бранному полю. Там, где падали капли вражеской крови, трава сжималась, желтела и колючими шарами перекати-поля мчалась, гонимая ветром, по степи. А Чалот, натешившись сечей, возвращался в родные Саянские горы, выходил на берег Уды и лежал неподвижно, устремив свой гордый взор в светлую глубь реки.Но однажды, возвратившись после кровавого боя со смертельной раной в груди, Чалот нашел свое место занятым. Опершись локтями в россыпь чистой речной гальки на берегу лежала незнакомая девушка. Ни слова не сказал богатырь, лег с ней рядом и стал обмывать свою рану. Тогда девушка поднялась, нарвала душистой целебной травы, приложила к пробитой груди Чалота и плотно привязала солнечным лучом. Посмотрел богатырь в ее голубые ласковые глаза, улыбнулся. И в улыбке его засияла любовь.Только недолго длилось счастье Чалота. На рассвете вдруг очнулся он, приоткрыл тяжелые веки и увидел: не спеша, обняв за плечи девушку, уходил с ней вдоль по берегу ненавистный враг его – богатьтрь, что нанес ему коварный удар. Гневом вспыхнуло сердце Чалота, разорвал он тугую повязку на груди своей, бросил в реку душистые целебные травы и размахнулся тяжелым мечом. Первым взмахом убил он девушку, а вторым – отрубил напрочь голову друга ее. Покачнулся сам и, окаменев, заплакал…Много с тех пор пронес облаков над его телом северный ветер, много снегов растаяло и сбежало по каменным щекам, много мхов и лишайников прилепилось к мертвой груди, но плачет богатырь и доныне. И слезы его зовутся в народе речкой Чалоткой. А выше Солонцов, выше Кушума, там, где, прорезав в утесах узкую щель, вырвалась на свободу Уда, на самом свороте и посейчас стоят, обнявшись, убитые Чалотом два Богатыря. И нет рододендрона краснее, нет рододендрона душистее во всей Саянской тайге, как па плечах Богатырей. И нигде не отзывается эхо так печально и глухо, как в темных щелях-морщинах угрюмого лица Чалота. Той тропой, что ходил через Саяны Чалот, никто не ходит. Тяжела человеку дорога богатыря. Только раз, много веков спустя, совершая набег на Русь через Семиречье, Хорезм и половецкие степи, Чингисхан провел по ней дикие рати свои. Усыпал костями, оружием павших в походе воинов топкие болота, крутые взъемы хребтов; смрадным пожарищем прокосил тайгу. Думал хан, идя в дальний поход, бросить Русь к ногам своим, заставить смириться. Взять с нее дань золотом и кровью. На бескрайних полях насыпать могильные курганы. Навеки стать над ней господином. Но не бывать лихому чужеземцу господином над русским народом. Не едать его хлебов, не пивать медов, не видать его золота, не любить его девушек. Только гнев да ненависть, только проклятья да острую сталь встретит он.
Заросли раны на теле Руси, и на месте черных пожарищ зазеленела новая тайга, а страшный след похода грозного хана остался навеки; его впитало предание, сохранила легенда. Далеко за белками Уляхи, в стороне от тропы Чингисхана, там, где берет начало Джуглым, желтеют обнаженные скалы. Интересно, что поднявшись до Ханбургутского хребта, мы с вами летом почти дошли до границы с Китайской империей, которая в соответствии с Буринским договором между Россией и Китаем от 1727 года раньше проходила по Центральному Саяну (см. вложенную карту Иркутской губернии). Правда, тогда Центральный Саян назывался хребет Ергик-Таргак-Тайга. Барбитай звучал как Барбита. На карте можно увидеть и Желос, который берет начало прямо на приграничной территории. Получается, и Алхадыр стоял на границе?Тут же видно и Удинский пограничный караул. Сейчас на его месте располагается Алыгджер. Нашел в Интернете Буринский и Кяхтинский договоры. Там пишется об установке пограничных маяков. Маяк 19 был установлен на хребте Торос-Дабага, он был поручен шуленге кареинского рода Сырен-Минхелееву, шулен-ге туралицкого рода Аларбан-Инову и шуленге шара-ицкого рода Бургоцу-Кутуеву в 10 юртах; им было велено стоять вючище в верховьях Уды (Нижнеудинский уезд). азвания хребта Торос-Дабага на современных картах нет, но предполагаю, что это где-то недалеко от Алыгджера. А вообще, эти пограничные маяки по описанию похожи на каменные пирамиды, которые мы видели на Хан-Бургуте и под Алхадыром:Погранич-ные знаки (маяки) делались из насыпной земли и камней. Правда, Г.-Ю. Клапрот пишет, что знаки были исключитель-но каменные: «Пограничные маяки для прочности построе-ны были каменные, вышиною в две сажени, и в основании на столько же в ширину». В материалах, опубликованных Е.И. Сычевским, маяки характеризуются как каменные на-сыпи: «Секретарь… Глазунов… поставил на возвышенных ме-стах всего 63 маяка (или 63 пары каменных насыпей)…
<…> Коммисар… Колычев с… Бесы-гою… поставили… всего 24 мая-ка, состоящие из парных каменных насыпей, из коих последний поставлен на хребте Шабина-Дабига».Может, каменные обо, которые мы видели в горах, служили и пограничными знаками. Хотя по размерам не совпадают – две сажени, это чуть меньше пяти метров. А Алхадыр с Хан-Бургутом, наверное, и, правда, были одним из ключевых транспортных узлов, т.к. к ним, судя по карте, из разных направлениях сходятся девять троп. Тофалар Киштеев зимой рассказывал мне, что раньше по Ханбургутскому хребту перегоняли скот из Бурятии на золотые прииски, расположенные на Арое и Монкресе. И еще, при поиске материалов, наткнулся на такую информацию:
По этому поводу в газете «Тувинская правда» было сообщение академика Абаева Н.В.: «Профессор геофака МГУ в приватной беседе рассказал мне, что в 2009 году для поисков захоронения Темуджина россияне специально организовывали секретную экспедицию в Иркутскую область. Исследования показали, что могила находится предположительно на дне одной из трансграничных рек, протекающей на территории Монголии, Китая и России. Есть версия, что там покоится и трон, подаренный Чингисхану его сыном Джучи. Кстати, факт, что эта экспедиция действительно имела место быть, официально подтвердили и в Академии наук Монголии». Получается, не мы одни искали могилу Чингисхана в Иркутской области. Хотя трансграничные реки, протекающие и в Монголии, и в России, на территории Иркутской области отсутствуют. Правда, один из истоков Енисея начинается в Дархадской котловине Монголии.Есть еще интересная информация, которая в советское время была опубликована в альманахе «Эврика-86»: В конце жизни Чингисхана (умер он в 1227 году) монголы покорили саянских тюрков. Владычество монголов в Саянах длилось с XIII по XVI век. По указанию еще Чингисхана были созданы золотые прииски в самом центре земли то-фаларов. Прииски действовали и многие века спустя, пока не оказались сведенными на огромной площади все леса, пошедшие на костры для разогрева мерзлой земли в штольнях. И поныне этот район на расстоянии дня пути полностью лишен леса, а тофалары, чье традиционное хозяйство базировалось на охоте и оленеводстве, и сейчас обходят его. Так возникла экологическая граница между тофаларами по разные стороны зоны золотых приисков.Но я нигде не слышал, что в Тофаларии есть такие пустоши. Вполне может быть, что это домыслы автора. Хотя прииски существуют на самом деле – Аройский, Монкреский в нескольких десятках километрах южнее от Ишидея, и Бирюсинский.
